Наш сайт использует файлы cookie для обеспечения удобной работы и персонализации сервисов. Подробнее ознакомиться с Политикой обработки персональных данных
Связаться с iMedAssist
Каждая история начинается с надежды.
Позвольте нам быть частью вашего пути к выздоровлению.
Позвольте нам быть частью вашего пути к выздоровлению.
История 1
Галина и Танюша.
Иногда путь начинается не с диагноза, а с маминого чувства, которое не даёт покоя.
Когда врачи говорят «гематома», а сердце шепчет — «нет, это что-то другое».
История Галины и её дочки Танюши — это история не только борьбы за жизнь, но и силы материнской интуиции, которая оказалась точнее любого УЗИ и хладнокровнее страха.
Когда врачи говорят «гематома», а сердце шепчет — «нет, это что-то другое».
История Галины и её дочки Танюши — это история не только борьбы за жизнь, но и силы материнской интуиции, которая оказалась точнее любого УЗИ и хладнокровнее страха.
«Танюша —
наш долгожданный
первенец»
наш долгожданный
первенец»
— Татьяна — наш очень долгожданный ребёнок. Сейчас ей 6,5 лет, а заболела она в четыре с половиной. При рождении была крепкой, здоровой, никогда ничем не болела, у неё всегда был отличный иммунитет. Она у нас очень активная, занимается плаванием — тренер ею гордится.
У Тани есть младший брат Ваня — имя ему придумала она сама. Она его очень любит, всегда делится вкусным, переживает, если он даже чуть-чуть приболел.
У Тани есть младший брат Ваня — имя ему придумала она сама. Она его очень любит, всегда делится вкусным, переживает, если он даже чуть-чуть приболел.
«Всё началось с маленького уплотнения»
— После отпуска в марте 2023 года я заметила у неё небольшое уплотнение в области подвздошной кости — примерно два сантиметра, с лёгким изменением цвета кожи. Мы пошли к хирургу, и тот сказал: «Это гематома, просто ударилась. Пройдёт».
Больше никаких симптомов не было.
Но через пару месяцев появилось второе новообразование — уже на ушке. Мы снова пошли к врачу, сделали УЗИ. «Коллоидный рубец, ничего страшного», — сказали нам. Потом был ещё один педиатр, два хирурга. И снова тот же приговор — «гематома».
Осенью обе «гематомы» начали расти. Одна изменила цвет, стала плотнее. Но даже это не смутило врачей. С этими диагнозами мы прожили до декабря 2023 года, пока я не решила сходить к действительно внимательному УЗИсту.
Она посмотрела лимфоузлы — чего до неё никто почему-то не делал — и сразу сказала:
«Это не гематома. Это опухоли».
— После отпуска в марте 2023 года я заметила у неё небольшое уплотнение в области подвздошной кости — примерно два сантиметра, с лёгким изменением цвета кожи. Мы пошли к хирургу, и тот сказал: «Это гематома, просто ударилась. Пройдёт».
Больше никаких симптомов не было.
Но через пару месяцев появилось второе новообразование — уже на ушке. Мы снова пошли к врачу, сделали УЗИ. «Коллоидный рубец, ничего страшного», — сказали нам. Потом был ещё один педиатр, два хирурга. И снова тот же приговор — «гематома».
Осенью обе «гематомы» начали расти. Одна изменила цвет, стала плотнее. Но даже это не смутило врачей. С этими диагнозами мы прожили до декабря 2023 года, пока я не решила сходить к действительно внимательному УЗИсту.
Она посмотрела лимфоузлы — чего до неё никто почему-то не делал — и сразу сказала:
«Это не гематома. Это опухоли».
«Десять месяцев поисков»
От момента появления первого уплотнения до постановки точного диагноза прошло десять месяцев.
Шесть хирургов — и ни один не предположил онкологию.
Когда диагноз всё-таки подтвердился, врачи в России уходили от конкретных прогнозов. Я чувствовала страх — не только от слова «рак», но и от того, что всё лечение в стране казалось шатким: нет нужных лекарств, нет неопределённость в плане терапии, нет прогнозов.
А самое тревожное — что из второго новообразования на ушке не удалось получить клетки для анализа.
Врачи просто не знали, с чем мы имеем дело.
Шесть хирургов — и ни один не предположил онкологию.
Когда диагноз всё-таки подтвердился, врачи в России уходили от конкретных прогнозов. Я чувствовала страх — не только от слова «рак», но и от того, что всё лечение в стране казалось шатким: нет нужных лекарств, нет неопределённость в плане терапии, нет прогнозов.
А самое тревожное — что из второго новообразования на ушке не удалось получить клетки для анализа.
Врачи просто не знали, с чем мы имеем дело.
«Страшнее было остаться»
— Мы решили ехать в Израиль.
Почему?
Потому что там можно было приехать быстро, без визы, там были друзья, готовые помочь, и главное — там врачи, которые сразу откликнулись.
Не было языкового барьера, и в их голосе я впервые услышала уверенность.
Конечно, страшно было ужасно.
Но ещё страшнее — остаться и потом жалеть, что не предложила своему ребёнку максимум возможного.
«Для нас Израиль — это было не только про медицину, но и испытание бытом»
— Лечение в Израиле звучит красиво, но в реальности — это тяжёлый быт.
Первый месяц мы жили в крохотной квартире над автострадой.
Шум начинался в семь утра, окна открывать невозможно. Магазины далеко, холодильник помещал еду на два дня.
Днём жара, вечером холодно.
Одна конфорка — на ней нужно сварить всё.
Молоко по 250 рублей за литр.
Я стала варить кашу на воде.
Но — всё это перестаёт иметь значение, когда видишь, как там работают врачи.
Они сделали многое: взяли биопсию из второго очага, провели генетические тесты, пересмотрели диагноз.
Да, стадия изменилась — со второй на третью. Но именно эта точность дала шанс лечить Таню правильно — не вслепую, а осознанно, шаг за шагом.
— Мы решили ехать в Израиль.
Почему?
Потому что там можно было приехать быстро, без визы, там были друзья, готовые помочь, и главное — там врачи, которые сразу откликнулись.
Не было языкового барьера, и в их голосе я впервые услышала уверенность.
Конечно, страшно было ужасно.
Но ещё страшнее — остаться и потом жалеть, что не предложила своему ребёнку максимум возможного.
«Для нас Израиль — это было не только про медицину, но и испытание бытом»
— Лечение в Израиле звучит красиво, но в реальности — это тяжёлый быт.
Первый месяц мы жили в крохотной квартире над автострадой.
Шум начинался в семь утра, окна открывать невозможно. Магазины далеко, холодильник помещал еду на два дня.
Днём жара, вечером холодно.
Одна конфорка — на ней нужно сварить всё.
Молоко по 250 рублей за литр.
Я стала варить кашу на воде.
Но — всё это перестаёт иметь значение, когда видишь, как там работают врачи.
Они сделали многое: взяли биопсию из второго очага, провели генетические тесты, пересмотрели диагноз.
Да, стадия изменилась — со второй на третью. Но именно эта точность дала шанс лечить Таню правильно — не вслепую, а осознанно, шаг за шагом.
«Я знала — мы в лучших руках»
— Я успокаивала себя тем, что мы в лучшем месте, где только могли быть.
Что мою дочь спасут. И что я сделала всё правильно.
— Я успокаивала себя тем, что мы в лучшем месте, где только могли быть.
Что мою дочь спасут. И что я сделала всё правильно.
«Страх уступает место действию»
— Сбор средств мы начали сами. И уже в первую неделю откликнулся наш ближний круг — друзья, друзья друзей.
Сложности не было — все знали нашу ситуацию, сарафанное радио разлетелось мгновенно.
Кто-то просто переводил деньги, кто-то помогал с организацией.
Да, было неловко просить. Но когда речь идёт о жизни ребёнка — стыд уступает место действию.
Госпиталь, к счастью, оказался очень лояльным: выставляли счёт раз в месяц, могли подождать, если задержка.
Мой совет родителям — не ждать, пока соберёте всю сумму. Вносите предоплату, летите, начинайте лечение.
Мир не без добрых людей.
— Сбор средств мы начали сами. И уже в первую неделю откликнулся наш ближний круг — друзья, друзья друзей.
Сложности не было — все знали нашу ситуацию, сарафанное радио разлетелось мгновенно.
Кто-то просто переводил деньги, кто-то помогал с организацией.
Да, было неловко просить. Но когда речь идёт о жизни ребёнка — стыд уступает место действию.
Госпиталь, к счастью, оказался очень лояльным: выставляли счёт раз в месяц, могли подождать, если задержка.
Мой совет родителям — не ждать, пока соберёте всю сумму. Вносите предоплату, летите, начинайте лечение.
Мир не без добрых людей.
«Таня — боец»
— Лечение шло по-разному. Какие-то блоки она переносила легко, какие-то — очень тяжело.
Эмоционально тяжело было нам, взрослым, а Таня — настоящий боец.
Первые дни, когда она ослабла, я выносила её на руках.
Пережить это помогал сам процесс сбора — он отвлекал, заставлял действовать.
Эмоционально тяжело было нам, взрослым, а Таня — настоящий боец.
Первые дни, когда она ослабла, я выносила её на руках.
Пережить это помогал сам процесс сбора — он отвлекал, заставлял действовать.
«Путь домой»
— Остаться в Израиле на поддерживающее лечение мы не могли — слишком дорого.
Да и нас готовили к отъезду сразу после снятия порта.
Сложно было налаживать систему лекарств уже в России — но мы нашли пути.
И, честно, нам очень повезло с врачом в Петербурге: она не только наблюдает Таню, но и держит связь с израильской командой.
Теперь у нас настоящий международный консилиум.
«Ребёнок болел физически, а родители — душой»
— После всего этого я стала другой.
Постоянно тревожусь, особенно когда вспоминаю начало болезни. Иногда накрывают панические атаки — это чувство безысходности, которое невозможно забыть.
Но теперь я знаю: в любой ситуации надо действовать, не проваливаться в страх.
Ко мне тянутся другие мамы за советом.
Я учусь делиться опытом, потому что, может быть, моя история кому-то даст силы не опустить руки.
«День рождения — день победы»
— Химиотерапия закончится примерно в день рождение Тани — ей исполнится 7.
Это будет двойной праздник.
Мы пригласим всех, кто был рядом, кто помогал, кто верил вместе с нами.
«Надежда — теперь часть нашей семьи»
— Надежда — это то, без чего жить невозможно.
Она теперь с нами навсегда.
Мы верим, что Танюша вырастет доброй, здоровой девушкой,
а всё это останется просто воспоминанием из детства —
страшным, но уже прошедшим приключением.
— Остаться в Израиле на поддерживающее лечение мы не могли — слишком дорого.
Да и нас готовили к отъезду сразу после снятия порта.
Сложно было налаживать систему лекарств уже в России — но мы нашли пути.
И, честно, нам очень повезло с врачом в Петербурге: она не только наблюдает Таню, но и держит связь с израильской командой.
Теперь у нас настоящий международный консилиум.
«Ребёнок болел физически, а родители — душой»
— После всего этого я стала другой.
Постоянно тревожусь, особенно когда вспоминаю начало болезни. Иногда накрывают панические атаки — это чувство безысходности, которое невозможно забыть.
Но теперь я знаю: в любой ситуации надо действовать, не проваливаться в страх.
Ко мне тянутся другие мамы за советом.
Я учусь делиться опытом, потому что, может быть, моя история кому-то даст силы не опустить руки.
«День рождения — день победы»
— Химиотерапия закончится примерно в день рождение Тани — ей исполнится 7.
Это будет двойной праздник.
Мы пригласим всех, кто был рядом, кто помогал, кто верил вместе с нами.
«Надежда — теперь часть нашей семьи»
— Надежда — это то, без чего жить невозможно.
Она теперь с нами навсегда.
Мы верим, что Танюша вырастет доброй, здоровой девушкой,
а всё это останется просто воспоминанием из детства —
страшным, но уже прошедшим приключением.
Истории побед — это не только про медицину. Это про родителей, которые перестают ждать и начинают действовать.
Про мам и пап, которые идут в бой, когда страшно, которые ищут свет, когда кажется, что впереди — лишь темнота.
Про тех, кто верит — даже тогда, когда не верит никто.
Про мам и пап, которые идут в бой, когда страшно, которые ищут свет, когда кажется, что впереди — лишь темнота.
Про тех, кто верит — даже тогда, когда не верит никто.
Связаться с iMedAssist
Каждая история начинается с надежды.
Позвольте нам быть частью вашего пути к выздоровлению.
Позвольте нам быть частью вашего пути к выздоровлению.